Тюремные университеты
Политикой Петр Авдеевич Кузько увлекся в Уманском земледельческом училище. Ему было всего восемнадцать. И очень хотелось поучаствовать в чем-нибудь запретно-привлекательном. Позже он вспоминал:
«Летом 1902 года мой отец, капельмейстер кавалерийского полка в г. Проскурове Каменец-Подольской губернии, получил письмо следующего содержания:
«В настоящем году во вверенном мне училище были значительные беспорядки, выразившиеся в невыполнении учащимися приказаний начальства, в бросании разных предметов в надзирательскую комнату, когда там находился надзиратель, в ночных шумах и криках в спальне училища и троекратном разбитии стекол в квартире одного учителя. При расследовании обнаружилось, что ваш сын Петр Кузько несомненно оказывает вредное влияние на учеников, почему Педсовет единогласно постановил ходатайствовать о переводе вашего сына из Уманского училища в одно из остальных земледельческих училищ».
Во избежание «вредного влияния» зачинщика беспорядков перевели в Богородицкое земледельческое училище, которое на поверку оказалось настоящим гнездом социал-демократов как в ученической, так и в преподавательской среде:
«Учителя там тоже были сравнительно молодые и либеральные. Директор М.П. Зубрилов и инспектор Д.Д. Кузнецов привлекались по политическим делам и считались неблагонадежными. Преподаватель геодезии И.И. Баранов был социал-демократом».
В ходу было распространение нелегальной литературы, что не могло не закончиться арестом в феврале 1904 года и заключением в Тульской губернской тюрьме:
«Тульская жандармерия пыталась навязать нам 126 статью Уголовного уложения (о принадлежности к преступному сообществу), но прокуратура эту статью отклонила, и обвинение было нам предъявлено по 129 статье. После десятимесячного пребывания в тюрьме наше дело было намечено к слушанью в Московской судебной палате. Однако благодаря амнистии я в 1905 году оказался на свободе».
О продолжении учебы речь уже не шла: подвернулась работа в двухклассном мужском училище в уездном городишке Литин Подольской губернии. Свободного времени было предостаточно, и Кузько усердно занялся сочинительством, посылая первые литературные опыты в столичные журналы.
Контора Иосифа Шнипа
В 1907 году Кузько нашел себе новое место службы. В Екатеринодарской городской управе отыскалась вакансия исполняющего делами делопроизводителя. Должность Кузько получил, хотя все время находился под наблюдением Кубанского областного жандармского управления.
Кузько сразу включился в общественную и литературно-журналистскую деятельность Екатеринодара, став в октябре 1908 года секретарем редакции еженедельной «политико-экономической и литературно-общественной» газеты «Слово Кавказа».
Редактором-издателем нового проекта был заявлен Иосиф Шнип, владелец «Конторы объявлений и изданий Иосифа Шнипа». Контора представлялась «торговым посредником для Северного Кавказа», принимавшим «поручения для Кубанской, Донской и Терской областей, Ставропольской и Черноморской губернии». Доходы от рекламы росли, и на страницах газеты можно было прочитать, что «городские афишные столбы перешли в арендное содержание Иосифа Шнипа» с предупреждением о том, что «лиц, разносящих или расклеивающих объявления без ведома конторы, будут преследовать по закону».
Вышло четыре номера газеты, и в каждом из них Кузько, ставший ее фактическим редактором, публиковал свои критические материалы. Он разбирал «Исповедь» М. Горького, анализировал творчество Л. Андреева:
«Надо действительно быть крупным художником, чтобы создать шедевр современной мировой поэзии — «Иуду Искариота и др.» — эту чудную поэму, так напоминающую в некоторых местах своих «Великого Инквизитора».
И мне кажется — не напрасно у нас в литературе, хотя и с оговорками, и с робостью упоминают иногда рядом два имени — Леонида Андреева и Федора Достоевского».
Газета Шнипа продержалась ровно месяц и из-за финансовых сложностей была временно закрыта, но к ее редактированию Кузько больше не возвращался.
Работа с Городецким
Попробовав свои силы в «Слове Кавказа», на следующий год Кузько работал секретарем журнала «На Кавказе», выходившего в Екатеринодаре с августа 1909-го по март 1910 года.
Редактором журнала был Борис Митрофанович Городецкий — известный библиограф и один из лучших историков региональной прессы. С ним Кузько сошелся как по общественно-просветительской (став членом правления Кубанского общества народных университетов), так и по журналистской линии.
В журнале «На Кавказе» П.А. Кузько публиковал свои рассказы и критические статьи, знакомившие кубанскую публику с заметными именами зарубежного литературного мира («Поэт безумия и ужаса — Эдгар Поэ» и «О Кнуте Гамсуне («Кавказские переживания и сны»)».
Помимо собственно журналистской, продолжалась и чиновническая карьера Кузько: в 1913 году он уже делопроизводитель канцелярии городской управы, а в 1915-м – помощник секретаря.
Во второй половине 1915 года Кузько оставил службу, полностью отдавшись журналистике. Этот шаг, скорее всего, был связан с тем, что в сентябре 1915 года Городецкий решился на новый издательский проект — «ежедневную политическую, общественную, экономическую, литературную» газету «Кубанская мысль».
Одна из публикаций в этой газете стала для Кузько своеобразным пропуском в мир большой литературы.
«Осенью 1915 года к Борису Митрофановичу ненадолго приехал погостить его брат Сергей Городецкий.
Узнав, что я работаю в «Кубанской мысли», Сергей Митрофанович дал мне прочесть несколько стихотворений неизвестного мне поэта – Сергея Есенина.
Меня заинтересовал молодой поэт, и я написал статью в №60 «Кубанской мысли» от 29 ноября 1915 года «Поэты из народа». Она оказалась одним из первых печатных откликов на стихи молодого поэта».
Есенин был благодарен Кузько за этот отклик, помнил об этом, подарив при личной встрече книгу «Иисус младенец» с дарственной надписью: «Петру Авдеевичу за теплые и приветливые слова первых моих шагов».
ЛИТО
В конце 1917 года П.А. Кузько перебрался в Петроград, где работал в народном комиссариате продовольствия, а в марте 1918-го переехал вместе с правительством в Москву:
«Узнав в 1920 году об организации Литературного отдела Наркомпроса, я, как бывший журналист, обратился к А.В. Луначарскому с просьбой возбудить ходатайство об откомандировании меня из войск внутренней охраны Республики (где я тогда служил) в распоряжение Наркомпроса. Это ходатайство было удовлетворено, и я был назначен в Лито на первое время управляющим делами, а затем ученым секретарем».
С апреля 1920 года Кузько — ученый секретарь Литературного отдела Наркомпроса (ЛИТО). Круг его обязанностей — выдача «академических» пайков, денежных ссуд, рекомендаций рукописям для издания или переиздания в ОГИЗе.
Сохранился любопытный портрет Кузько, принадлежащий перу М.М. Бахтина:
«Кузько — это был заместитель Брюсова по ЛИТО, и, так сказать, он был из старых большевиков, хотя тогда он был довольно молод еще. Он был красивый рыжий человек, очень приятный, очень милый. Мы с ним сидели, беседовали. ‹…› к Брюсову он относился с уважением — как к поэту, как к ученому. Сам Кузько был человек очень начитанный, нахватанный, но отнюдь не ученый. Но был человек скромный, очень милый и в высшей степени либеральный, несмотря на то что он был партией, так сказать, как бы приставлен к Брюсову».
В 1920 году под редакцией В. Брюсова стал выходить журнал «Художественное слово», в котором Кузько выступал как критик и как член группы «Литературный фронт». Манифест этой группы, провозгласившей «решительную борьбу со всеми течениями буржуазной идеологии», он подписывал вместе с А. Луначарским, Н. Бухариным, А. Серафимовичем и В. Мейерхольдом.
В конце 1921 года в связи с изменившейся политической и экономической ситуацией в стране ЛИТО расформировали, Кузько перешел на работу в Госиздат.
В Российском государственном архиве литературы и искусства хранится фонд Петра Авдеевича Кузько, содержащий письма многих известных деятелей литературы и искусства. Один из корреспондентов — Борис Пастернак, с которым Кузько познакомился в двадцатые годы и поддерживал теплые и доверительные отношения.
Безымянный персонаж романа
В начале 1947 года Пастернак завершил редакцию третьей главы «Доктор Живаго» —
«Елка у Свентицких». И первое чтение трех глав романа состоялось 5 апреля на квартире Кузько. Об этом событии писала в своем «Дневнике» Лидия Чуковская:
«Борис Леонидович читал главы из романа у П.А. Кузько. Чтение было устроено Ивинской. Из приглашенных ею помню И.С. Зильберштейна и некоего гражданина в американских брюках; как мне объяснили, это отец Игоря Моисеева. Присутствовали: хозяин дома, Кузько; его молодая жена; его прежняя жена — пожилая Муза Николаевна (секретарша К.М. Симонова). Был также Агапов и какой-то неизвестный мне актер — на «ты» с Борисом Леонидовичем».
Любопытно, что упомянутый в дневниковой записи член редколлегии журнала «Новый мир» Б.Н. Агапов в сентябре 1956 года подпишет письмо «Нового мира» Пастернаку с отказом печатать «Доктора Живаго».
Не менее интересно предположение одного из видных специалистов по творчеству Пастернака о том, что прототипом безымянного персонажа, ставшего жертвой вооруженного грабежа в шестой главе «Доктора Живаго», был именно П.А. Кузько:
«Потерпевший оказался видным политическим деятелем. Доктор вылечил его и в его лице приобрел на долгие годы покровителя, избавлявшего его в это полное подозрений и недоверчивое время от многих недоразумений».
